Осталась ровно неделя, когда молодые художники могут подать заявку на участие в конкурсе современной скульптуры «Символ Карпат» – подать работу на рассмотрение можно до 15 мая включительно (goo.gl/9ogckq). Почему решили поднять проблему экологии и вопрос исчезновения редких животных именно посредством современного искусства? Какие главные критерии для отбора работ участников? В чем значимость публичного арта для общества и города? Эти и другие вопросы задаем Катерине Тейлор – куратору проекта «Символ Карпат».

Ранее вы говорили, что в противовес насыщенной культурной жизни в Киеве, в регионах наблюдается затишье, и нужно в сотни раз больше инициатив, программ и проектов, чтобы ситуация сдвинулась с места. Является ли это одной из причин, по которой вы стали куратором проекта «Символ Карпат» в Моршине?

Как мне кажется, в регионах сейчас происходит намного больше событий, чем раньше. Особенно это касается Востока, потому что действительно ситуация там сложная, но появилось много активистов, в том числе грантовых проектов, которые возродили культуру так, как никто и не мечтал. Вот в Мариуполе на днях проходил ГОГОЛЬFEST. То есть предпринимаются попытки делать региональные проекты. С этого всегда все начинается, независимо от качества того, как это происходит.

Что касается проекта в Моршине, это действительно в каком-то смысле развитие региона. Конечно, одна скульптура вряд ли может всколыхнуть сообщество. Скорее, этот пример больше сработает для бизнеса, для людей, у которых уже все есть, и они понимают, что социальная ответственность – и личная, и предпринимательская – это очень важно. И тогда они могут начинать делать культурные проекты, в том числе связанные с публичным искусством. Пожалуй, это хороший пример, чтобы увидеть, как это работает и как можно взаимодействовать с городом.  Мы попробуем предложить модель, которая может работать – и для бизнеса,  и для города.

То, что и в Украине современное искусство начинает отображать социальные инициативы – радует. Какова вообще роль современного искусства в обществе? Какое взаимодействие человека и современного искусства?

Взаимодействие может быть очень разным, в зависимости от того, что это за проект. Для человека – это, прежде всего, возможность расширить эстетический горизонт, и восприятие того, что красиво или нет. Если говорить о современных объектах, то они довольно часто бывают интерактивными, человек может с ними взаимодействовать. Есть прекрасный, один из моих любимых проектов в Чикаго, в Millennium Park –– «Фонтан Краунов».

Вообще нужно сказать, что, когда город Чикаго строил Millennium Park, задачей было включить туда объекты современного искусства, которые будут интерактивными в первую очередь, чтобы задерживать людей в этом парке, и сделать так, чтобы им там было приятно, интересно. В итоге возникло несколько скульптур.

Самым большим объектом, как мы знаем, стал Клауд-Гейт, и собственно это самый узнаваемый образ Чикаго сегодня вообще. Вторым объектом по значимости стала скульптура Жауме Пленса «Фонтан Краунов». Крауны – это семья, которая инвестировала в этот проект. Они объявили конкурс на скульптуру – запрос был на большой, интерактивный объект. Тендер выиграл Жауме Пленса с идеей необычного фонтана. Фонтан в нашем понимании это нечто классическое, мы учим наших детей, что ни в коем случае нельзя там купаться. Хотя почему нет?

Все начинается с того, что ты нарушаешь какие-то привычные законы, которые больше не актуальны, ведь нет никакого смысла делать просто ради того, чтобы делать. И автор пригласил людей зайти в этот фонтан и играть с ним, но самое главное, что внутри этих двух ровных объектов есть видео-проекции, которые включают портреты почти тысячи человек, жителей Чикаго, совершенно разных рас, возрастов. Его задача была показать, насколько большое разнообразие этнических групп в Чикаго, и что все эти люди – жители этого города, и показать, что мы все разные и, тем не менее, мы все вместе. Эти портреты меняются каждые 8 минут, и, как мне кажется, воспитывают некую толерантность у тысячи детей, которые плещутся в этом фонтане. Потому что расизм часто появляется из-за того, что мы находимся в закрытых группах, в которых нет отличных от нас людей, они кажутся нам чужими и враждебными.

Эта скульптура взаимодействует со зрителем, она интерактивная, игровая. Это довольно зрелищно. И на самом деле имеет немалый образовательный эффект. Из-за того, что здесь есть этот игровой элемент, любое знание воспринимается легче. И выходя оттуда у вас есть новое впечатление и мысль, что мир может быть еще вот таким, и люди бывают другими и это не опасно.

Идея в том, что любой современный объект должен решать какую-то задачу. Наша идея скульптуры рыси в Моршинском парке в том, чтобы люди узнали, что такое животное есть, и что этого вида осталось очень мало, его надо защищать. Привлечь внимание к тому, что есть экологическая проблема, и с этим нужно что-то делать. То есть в объекте всегда должен быть какой-то месседж: маленький, большой, социальный, личный. Это должно быть что-то, что имеет значение помимо самой формы.

Какое ваше взаимодействие с художниками как куратора?

Взаимодействие разное, в зависимости от того, что это за художник. Есть те, кто уже состоялся, и они в каком-то смысле выполняют кураторские задачи, формируя свои выставки, проекты. Здесь ты скорее работаешь в тандеме, можешь что-то предлагать, но в основном слушаешь. С молодыми иначе. Им больше нужен кураторский надзор. И им я стараюсь объяснять, что, в общем-то, неважно, что делать, а важно, что в это вкладывать. Что нужно исследовать какую-то свою тему, одну или несколько, исследовать ее настолько глубоко, насколько возможно. Делать много работы, ресечра по поводу того, что было сделано в этой области другими художниками, безусловно, максимально изучать историю искусства: традиционного и современного. Ведь очень много сделано до нас, и повторять за другими неинтересно.

Если мы говорим о кураторской роли в создании какого-то проекта, то там немного другие задачи. Вы в принципе должны понимать, с какой темой работаете, проводить исследование на счет того, как сделать так, чтобы работы художников, которые будут в этом проекте, взаимодействовали друг с другом, чтобы они были понятны, отвечали теме выставки, глубоко ее раскрывали. Куратор – это больше наблюдатель за тем, что оставить, а что убрать. Иногда убрать из проекта важнее, чем поставить. Всегда очень большой соблазн сделать много всего, и очень важно не бояться чистоты экспозиции, пустого зала. Это уже высшее мастерство.

Вы были куратором Kyiv Sculpture Project. Расскажите, пожалуйста, что от таких проектов, которые развивают публичное искусство, получают меценаты, город, участники?

Кто что вкладывает, то и получает. Не бывает так, чтобы вы дали два рубля, мы установили скульптуру, и вы получили пиар на весь мир. Нет, это работает немного иначе. Также нужно понимать, что одних денег для того, чтобы что-то случилось недостаточно, поэтому нужно вкладывать силы, энергию, нужно работать с коммуникациями. Тот же пиар будет очень важен для того, чтобы все узнали о том, что вы действительно сделали это.

Для художника – это, безусловно, узнаваемость. Плюс он получает обратную связь о своей деятельности.

Для города – это показатель того, что он современный, что есть готовность идти на смелые шаги. Это в итоге формирует лояльность молодого поколения горожан.

Мне кажется, гораздо важнее то, что происходит после того, как проект закончился, потому что есть какая-то волна в обществе. Kyiv Sculpture Project был 6 лет назад, это очень давно с точки зрения информационного поля, но шлейф от него длится бесконечно долго, и меня этот проект преследует, мне бы уже хотелось, чтобы говорили о чем-то другом, я сделала еще много всего хорошего, но на уровне звучания, на уровне децибел ничто не смогло победить этот проект. И это тоже довольно интересно.

Мне, например, жаль, что мы не смогли оставить ни одной скульптуры в Ботаническом саду. И очень нравится идея того, скульптура в Моршине будет долго стоять – она выполнит свою социальную функцию. Задача этого проекта сделать так, чтобы люди задумались в первую очередь об экологии, о своем вкладе в то чтобы спасти ситуацию. Но, безусловно, скульптура должна быть эстетически-привлекательной, должна быть игровой, люди должны хотеть сделать с ней фотографии и запостить в Инстаграм. Вот так все устроено в современном мире.

Какой ваш личный критерий при выборе победителя?

У нас есть прекрасное, профессиональное жюри, в которое входит куратор скульптуры музея Виктории и Альберта, что очень важно, и есть еще три эксперта. Они будут принимать решение. Я же определяю критерии того, какие работы пройдут по конкурсу. Например, для нас очень важно подчеркнуть, что у проекта есть экологическая функция, поэтому мы просим скульпторов не делать ничего из дерева, ведь это противоречит тому, что мы боремся против вырубки лесов.

Также мы говорим о том, что скульптура должна быть современной, то есть это должна быть не банальная передача формы. Чем более современной и чем более интерактивной будет скульптура, тем больше у нее шансов пройти в конкурсе. А также отвечать идее того, что рыси вымирают и это проблема. А дальше уже все решают члены жюри.

 Что для вас будет критерием успешности данного проекта?

Главным критерием будет та скульптура, которая в итоге выиграет. Я просто надеюсь, что мы получим классные эскизы. Я делала несколько конкурсов, и довольно часто люди присылают что-то, не особо задумываясь над тем, что они делают. Это довольно грустно.

Некоторые заполняют анкету с ошибками, некоторые пропускают какие-то пункты – то есть они не подходят к этому достаточно серьезно. Мне бы хотелось увидеть на первом этапе, что эти заявки высокого уровня, и убедиться, что с 2012 года что-то изменилось и люди заинтересованы в том, чтобы все, что они делают, было искусством, а не только те объекты, которые они искусством называют.

Хотелось бы, чтобы та скульптура, которая выиграет в конкурсе, привлекала внимание людей, и чтобы шлейф от нее остался надолго.

Какие ваши самые амбициозные цели?

У меня есть несколько идей, как я вижу собственно свое развитие. Есть институция Port creative hub, и для меня очень важно, чтобы она стала самостоятельной, мне бы хотелось увидеть, что этот ребенок вырос. Сейчас мы на пути к этому.

Мне бы хотелось делать больше международных проектов и выходить чаще за территорию Украины.

Свой путь я вижу скорее в музее современного искусства, не обязательно в Украине. Хотя, безусловно, всегда будет связь с контекстом украинского современного искусства, это часть меня, моего профессионального знанчия. Поэтому душой я навсегда останусь здесь, а вот где я буду телом, никто не знает.

Автор: Татьяна Харчёва

Фото: Дарья Кузнецова

_________________________________________________________________

Больше о современном украинском и мировом образовательном искусстве — в книгах:

• Сара Торнтон 33 митці у трьох актах (Ай Вейвей, Джефф Кунс, Марина Абрамович, и  др.),
• Вилл Гомперц Що це взагалі таке? (150 лет современного искусства в одной пилюле),
• Грейсон Перри Не бійтесь галерей (как воспринимать и оценивать искусство),
• Галина Скляренко Сучасне мистецтво України (эссе искусствоведа),
• арт-издание 25 років присутності. Сучасні українські художники (80 портретов современных украинских художников),
• Александр Брей Нескучное собирательство (о лучшей частной коллекции XIX-XX ст.),
• Бриджит Квинн Неймовірні: 15 жінок, які творили мистецтво й історію (15 гениальных женщин-художников)
• Григорий Козлов Замах на мистецтво: арт-детектив (раскрытие тайн мира искусства)
• Марина Абрамович Пройти крізь стіни (автобиография звезды современного перформанса)
• Дон Томпсон Помаранчевий надувний пес (бумы, потрясения и жажда на современном арт-рынке)
• Галина Скляренко Українські художники: з відлиги до незалежності. Книга перша (эссе о художниках)