Сергей Лебединский: О фотографии как абстракции, человечной съемке и новых изданиях MOKSOP

chernozem.info 22.11.2020
Сергей Лебединский: О фотографии как абстракции, человечной съемке и новых изданиях MOKSOP
Фотограф: Vova Panaef

Сергей Лебединский — украинский фотограф, участник группы «Шило», куратор, издатель, директор Музея Харьковской школы фотографии (MOKSOP). Мы поговорили с Сергеем о его собственных фотографических практиках, истории создания Музея и новом этапе издательской деятельности.

 

— Более десяти лет ты работаешь с медиумом фотографии. Уверена, что за это время ты неоднократно переосмыслил возможности и ограничения фотографии. Оглядываясь на свой опыт, как бы ты обозначил свои отношения с камерой?

—  В фотографии изначально заложен дуализм. С одной стороны, она фиксирует реальность, тем самым утверждая свою объективность, а с другой стороны, я выбираю, на что направить камеру, я провожу с ней манипуляции, — а значит, фотография субъективна. Фотография — инструмент бытописания, но в то же время, как писал Флюссер, мы создаем абстракцию окружающей среды.

Для меня, как насмотренного фотографа, съемка стала…. Возьмем опять-таки слово «игра». В какой-то момент действительность меня удивляет, а в какой-то момент её своим взглядом удивляю я. И этот вопрос «Кто кого?» решается каждый раз.

— Мне кажется, в последнее время ты меньше снимаешь. Что тебя подталкивает снимать?

 Да, я вообще фотографией могу заниматься только в Украине. Украина это динамичная среда, в отличие от Западной Европы. Я начал заниматься фотографией, когда уехал учиться за границу и вернулся через определенный период времени. Через фотографию я хотел передать свою ностальгию по дому. Наблюдение за родной страной с расстояния подталкивало меня к тому, чтобы создавать свой фотографический конструкт, как это делал Михайлов, и через него интерпретировать события, начиная с моего детства и до сегодняшнего момента.

— Ты помнишь, когда впервые услышал о Харьковской школе фотографии?

— Это был 2006 год. Тогда я купил цифровой фотоаппарат и начал выставлять работы на фотосайт. Там была группа фотографов, которая всех жестко критиковала. Наверное, как когда-то группа «Время» боролась с теми, кто снимал «закатики», так и эти люди твердо отстаивали свои позиции. Они обратили на себя моё внимание, мы подружились и я стал снимать что-то, что они бы приняли. Тогда же я знакомился с классической фотографией Картье-Брессона, Куделки, Петершена и др.

Потом эти же ребята посоветовали посмотреть работы Бориса Михайлова, в частности его «Неоконченную диссертацию». Дальше в сети появился «Дневник фотографа» Юрия Рупина, я просто зачитывался им. Так всё и началось.

— Выходит, это общение на фотосайте стало судьбоносным.

— В каком-то смысле да.

— Мы как-то говорили с Владом Краснощеком о том, что воспринимать эстетику школы может только подготовленный зритель. Как ты вначале принял работы Михайлова и что сделало подготовленным зрителем тебя?

— Действительно, когда я увидел первый раз «Историю болезни», то спросил у ребят, которые мне её советовали: «Вам это нравится?». На что они ответили мне, мол не переживай, скоро поймешь. И я понял.

— Мне кажется, этот процесс «погружения» в эстетику очень важен. Как бы ты его описал?

— Прежде всего, регулярно смотришь большое количество изображений. Помню, как-то я в очередной раз открыл «Историю болезни» и, увидев одну из фотографий, вспомнил, как поменялось мое отношение. Вначале я видел только сюжет — лежит человек и общая ситуация, вызывающая отторжение, а потом, спустя время, смог увидеть целиком всю композицию, эффект этой работы, я открыл в ней возможность представить и пережить то, что видел снимающий это.

Вообще, фотография — это удобоваримая абстракция. Потому что представь на какой-то момент, чем пах тот человек на фото. Ты смотришь на фотографию и у тебя нет ни запаха, ни звука — от тебя это спрятали, часть истории скрыта.

Что было бы, если бы человек мог почувствовать запах крови или запах войны, смотря на фотографию? Что это значило бы?  А так ты смотришь на эстетическую абстракцию, в которой запечатлен реальный опыт человека, видевшего это, но она все равно оказывается оторванной от реальности, живой связи нет — нет запаха.

— Как в таком случае ты стал понимать для себя, что есть «красиво»?

— Красиво — это субъективная категория, которая зависит от твоих пространственно-временных и культурно-социальных координат. Для меня красиво то, что резонирует с моим интеллектуальным аппаратом, и этот резонанс даёт мне широкий спектр ощущений.

Это когда то, что я вижу, и то, как это показано, вместе доставляют мне удовольствие. Это похоже на чтение книги, когда ты находишь что-то, совпадающее с твоими мыслями, и тебе понятно, почему автор показывает это именно так.

— В подавляющем большинстве случаев ты работаешь с аналоговой черно-белой фотографией? Почему?

Сергей Лебединский, Харьковская серия, 2009-2014
Сергей Лебединский, Харьковская серия, 2009-2014

— Из-за её художественности. Цифровая фотография технологически забивает авторский взгляд. Автор редко может победить технологию. Все репортажные фотографии одинаковые, съемки войны одинаковые… А вот аналоговая фотография, где автор имеет больше возможностей повлиять на материал, съемку, — она более человечная.

— Тем не менее, твой последний проект «Архетип (моей?) войны» как раз результат работы с цифровой фотографией. Причем, это концептуальный проект, работа с апроприированной фотографией, с привлечением нехудожественного метода работы. Как так вышло?

— Я ездил снимать в АТО и привозил оттуда фотографии, которые не удовлетворяли мои собственные требования. Войну снимать очень сложно. Она в какой-то мере унифицирована: похожее оружие, похожая форма. Война технологична — картинки тоже, они одинаковы.

До этого был случай, когда я ездил на Odessa Photo Days и там показывали фотографии украинского конфликта. Я вдруг ощутил, будто уже видел их, но только в другом военном конфликте. Это поражающая схожесть. Для меня это означало, что эстетические возможности “прямой фотографии” репрезентировать войну слишком ограничены. Войну лучше снимать непрямым способом, иначе фотография дает какую-то пустоту.

В системах автоматического управления есть такое понятие как redundancy, когда из-за чрезвычайной важности процесса его параметры одновременно фиксируются несколькими приборами. Полученные сигналы усредняются и система делает выводы на основе этого результата. Так и здесь. Репортажная фотография достигла такого уровня redundancy, что я уже не могу понять, в каком уголке планеты происходит то, что снято, — огромный поток похожих изображений притупляет чувства.

Так у меня возникла идея подойти к изображению математически. Отобрать корпус тематических фотографий и математически усреднить их. С одной стороны, эта задача была как ответ на свою неспособность снять войну удовлетворительно, а с другой стороны — это размышление о том, что человек не способен обработать всех визуальных потоков, которые его окружают, и ему нужно какое-то естественное упрощение. Что будет, если взять сто фотографий войны и усреднить в одну?

— Мне кажется, это глубокое визуальное исследование.

— Как-то я сделал подборку фотографий абсолютно разных войн: Ирак, Грузия, Украина и др. Когда я их усреднил, то разница оказалась только в цветовом оттенке местности. Единственным объективным критерием различия в военной фотографии оказалась разница в цвете.

Если вынести всю войну за скобки, то у тебя останется только ландшафт. Ты смотришь на усредненную фотографию войны, а видишь линию горизонта и пустотный ландшафт. Такой же, как после любой войны.

Сергей Лебединский, «Архетип (моей?) войны», 2016
Сергей Лебединский, «Архетип (моей?) войны», 2016

— Если перейти к обсуждению профессионального контекста твоей деятельности, то за время участия в группе «Шило», создания музея что ты понял об украинской фотографии. Как она представлена у нас?

— В Украине камерное фотокомьюнити. Для размеров нашей страны оно ничтожно мало. Внутри него все знакомы, и более важный вопрос — насколько она знакома и важна для людей вне этого комьюнити? В этом внешнем круге она мало репрезентирована.

— Почему?

— Потому что людям не до фотографии. Культурная жизнь начинается тогда, когда удовлетворены базовые потребности жизни и безопасности. Конечно это связано с экономической и политической ситуацией в стране. При этом я вижу задачей музея популяризацию фотографии. Я очень рад, что в рамках проекта УКФ у нас будет возможность отправить книгу Нади, например, в сельские библиотеки. Потому что, чем больше будет уголков страны, куда дойдет наша книга, тем больше вероятность, что она повлияет на чье-то мировоззрение.

— Тогда расскажи, пожалуйста, как тебе вообще пришла идея создать Музей Харьковской школы фотографии?

— Когда мы (группа Шило) начали заниматься фотографией,  у нас уже была система координат.  Это как в науке: хорошо, когда ты можешь на что-то опираться и что-то продолжать, а не изобретать велосипед заново. У нас была эта точка отсчета — Харьковская школа фотографии. Когда мы бывали где-то за границей, то всегда рассказывали об Украине, Харькове и Харьковской школе. Тогда мы и увидели, как на Западе относятся к культурным феноменам, работают с историей, и поняли, что такое должно быть и у нас.

Музей — логистически и технически понятная для инженера институция: есть стандарты, по которым следует оформлять и систематизировать работу. Сложнее понять, какова реальная база культурного наследия, вокруг которой мы строим музей.

То есть началось всё с формирования коллекции?

— Да. Самую первую работу для неё я приобрел у Сергея Солонского. Официальное заявление мы сделали в 2018 году, когда выпустили первую книгу с работами Виктора и Сергея Кочетовых.

Решаясь на музей, я взял на себя определенную ответственность за то, что будет показано, —  эстетическую политику. Это было непросто. Конечно сначала мне понадобилось заручиться поддержкой авторов, чтобы решиться на это. Без этой поддержки и, конечно, без поддержки Влада, организовать музей было бы невозможно. И через какой-то время сформировалась исследовательская команда — Александра Осадчая и Надежда Ковальчук.

— Создание музея повлекло за собой новые форматы деятельности для тебя. Например, издательскую. Музей выпустил книги Виктора и Сергея Кочетовых, Сергея Мельниченко. Что оказалось самым сложным в работе над фотокнигами?

— Сложно сделать так, чтобы нравилось тебе. Очень сложно. Процесс длительный, трудоемкий и дорогостоящий. Музей Харьковской школы фотографии не может сделать плохо, у нас нет права на ошибку.

Буквально вчера я получил нашу новую книгу — «Лилии» Александра Чекменева. Это серия портретов, сделанная автором в психиатрической клинике. Поскольку это классическая черно-белая фотография, она требует чрезвычайно качественной печати. Конечно мы переживаем, что скажет автор, когда увидит готовую отпечатанную книгу.

Разворот книги “Лилии” Александра Чекменева, MOKSOP, 2020
Разворот книги “Лилии” Александра Чекменева, MOKSOP, 2020

— На днях у вас выйдет книга совершенно иной направленности — исследовательская монография Надежды Бернар-Ковальчук «Харківська школа фотографії: гра проти апарату». Это — новый этап в вашей издательской деятельности?

— Да, до этого мы издавали только авторские артбуки. Мне хотелось видеть в книгах максимальное присутствие автора и минималистичное оформление без длинных текстов. Сегодня, в том числе и благодаря этой книге, я пересмотрел свой подход, потому что вопрос контекстуализации творчества оказался чрезвычайно важен. Он должен подниматься в книгах. Мы распространяем нашу продукцию по всему миру, и важно, чтобы читатель мог не только увидеть работы, но и расположить автора на своей мировоззренческой карте.

Что касается Харьковской школы фотографии, то о ней можно и нужно писать ещё и ещё, одной книгой её не объять — нужно развитие дискуссий, создание каталогов, проведение выставок. Явление обширное, его невозможно увязать в рамках одного исследования, но мы заложили первый важный камень в фундамент.

 — Какую роль может сыграть эта монография для культурной и научной дискуссии о феномене школы?

— Должен признаться, я не ожидал, что мы так быстро сможем выпустить книгу о школе. Я всегда видел это как супер масштабный и сложный проект, на который мы решимся нескоро. В этом ключевая роль Нади Бернар-Ковальчук — она закончила свое исследование, написала проектную заявку, сформировала замечательную команду и получила грант от УКФ. Я безусловно волновался, удастся ли справиться с такой сложной задачей в столь сжатые сроки.

В результате получилась без преувеличения эпохальная книга, которая предлагает системный анализ истоков феномена Харьковской школы фотографии, привлекает огромный пласт архивов и информации от первоисточников — материалы основываются в том числе на интервью, которые Надя брала у авторов лично. Книга написана доступно и четко, с уважением к авторам и другим исследователям. Замечательный дизайн и верстка и, очень важно, что все авторы, в том числе Борис Андреевич Михайлов, предоставили фотографии для книги. Мы очень благодарны всем за такой кредит доверия.

Обложка монографии “Харківська школа фотографії: гра проти апарату”
Обложка монографии “Харківська школа фотографії: гра проти апарату”

Автор текста: Мария Варлыгина

________________________________________________________

Більше про мистецтво, дизайн та підприємництво — у книжках:

  • Памела Пол, Марія Руссо Як виховати читача (основна мета книги — зацікавити дітей книгами, допомогти батькам налагодити контакт, урізноманітнити сімейне дозвілля і спонукати проводити час із користю)
  • «Заґмайстер і Волш. Краса» (краса у дизайні та мистецтві)
  • Ребекка Етвуд Життя в кольорі (дизайнерка Ребекка Етвуд своїм вишуканим і водночас дуже практичним посібником запрошує вас у кольорову подорож)
  • Ґрейс Бонні Жіноча компанія (поради й натхнення від 100 мисткинь і підприємниць)
  • Дон Норман Емоційний дизайн (що важливіше в дизайні: функціональність чи краса, та чому ми любимо (або ненавидимо) речі довкола нас)
  • Джоана Ґейнс Своя оселя. Дизайн простору, у якому хочеться жити (як використовуються й поєднуються елементи різних стилів, витворюючи простір, у якому затишно)
  • Денні Грегорі Малювання на сніданок (допоможе зробити мистецтво частиною вашого повсякдення, навчить приділяти час творчості і покаже, що навіть десять хвилин малювання зроблять ваше життя багатшим і натхненним)
  • Віктор Папанек Дизайн для реального світу (дизайн для виживання та виживання через дизайн)
  • Скотт Белскі Плутанина посередині. Від стартапу – до успіху, як не схибити посеред шляху (книжка засновника Behance про те, що переважно залишається за лаштунками навіть найяскравіших бізнес-історій)
  • Дорон Маєр WORKFLOW (практичний посібник до творчого процесу)
  • П’єр Гіє де Монту Арт-фірма (естетичне управління та метафізичний маркетинг)

Материалы на похожие темы

Комментарии