Замовити книгу "Що це взагалі таке? 150 років сучасного мистецтва в одній пілюлі". Вілл Гомперц

Никита Власов: «Занимайтесь настоящим.»

chernozem.info 12.02.2018

Это интервью Никита Власов дал порталу визуальной культуры после своей лекции о дизайне витрин в рамках образовательной программы, организованной Европейской Школой Дизайна и Ольгой Терефеевой в МВЦ на Левобережной.

12122723_173724056341819_6530189315622100938_n

По факту, еще ни с кем CHERNOZEM не говорил так  о визуальной культуре, как в этот раз. Хотя изначально беседа должна была быть как мимолетный иероглиф, но в результате переросла в свиток, разматывающий все новые сюжеты…

Давайте сразу ответ на сакраментальный вопрос «над чем работаете?», чтобы больше к нему не возвращаться.

Никита Власов: — Я сфокусировался только на рисовании. На том, как рисуют китайские и японские мастера. Как рисуют мастера акварели. В институте (ДИСИ – ГАСА, г.Днепр) у меня рисование акварелью не получалось. Я не понимал тогда ее душу…  А потом внезапно – относительно, конечно, я уже 4 года к тому времени рисовал тушью – пришло решение полностью отказаться от рисования на компьютере. Мой планшет Wacom, на котором я до этого проработал много лет, стоит покрытый пылью, я достаю его раз в год, чтобы что-то там поправить, но в остальном я рисую только тушью и все мои занятия подчинены этому увлечению: если разработка интерьеров – то это картины тушью, если работа для кино – то скетчи тоже тушью. Т.е., я принял рисование тушью отправной точкой для саморазвития.

20245763_451337448580477_5464901524230420850_n

Cover illustration for «Welсome to hell» book by Oksana Velit, 2017, 42x29, chinese ink, paper

Вы еще не пришли к той стадии, когда тушь готовите сами?

— Нет.

Используете Максфактор?

— Скорее, Мейбелин (смеются все, кто слышал, и интервью становится продолжением лекции)

И какая цель этого увлечения?

— Стать «Мастером Невидимой Кисти». Я сам придумал этот термин. В идеале это обозначает «человек, который может обходиться без туши, без кисти и без бумаги для рисования». Сейчас я нахожусь на самой первой стадии и учусь обходиться без туши. Еще работать и работать…

13659085_263787854002105_5459671311240766152_n

Tatarka hills

Насколько важно давать сейчас людям понимание – как отличить крафтовую вещь от компьютерной? Ведь даже изначально созданная вручную вещь потом сканируется или иным образом переводится в компьютерный формат, распечатывается и доходит до людей без ощущения мысли, которая водила рукой автора. Как сохранить у зрителя этот навык восприятия?

— Это странная ситуация, на самом деле. Ведь люди-то это понимают прекрасно – с одной стороны. Но в последнее время сама идея ручных вещей себя дискредитировала плохим качеством этих вещей. Сейчас настало время 3D-печати, когда любую вещь можно будет распечатать на принтере

Хотите сказать, что невозможно будет понять – где копия, а где оригинал?

— А что считать копией, а что – оригиналом — особенно в нашем цифровом мире?

Двойняшки спорят об этом всю жизнь. Считая того, кто появился на полторы минуты ранее – первичным.

13133268_225019981212226_3369456942408038001_n

Melody Gardot, 2016, 29×42, china ink, paper

При возрастающей скорости цифровой печати эта истина будет небесспорна. В этом случае оригиналом может стать сама 3D-модель, т.е. созданный виртуальный образ, который потом тиражируется, а реальный объект станет копией.  Хотя, с развитием технологий AR и VR необходимость в реальных предметах может отпасть вообще.

Известны дискуссии меломанов по поводу аутентичности передачи посредством цифровой записи магии аналогового звучания…

— Теплый ламповый звук? (понимающе улыбается)

21740557_471612403219648_5881347328660835803_n

Именно! Глядя на оформленную Вами витрину, понимаешь – каждая линия каждой ласточки своеобразна, ее ход, утолщение, художественность… Насколько это «теплое ламповое звучание» должно быть пропагандируемо?

— Мне кажется, здесь все упирается в воспитание с детства. Когда человек с рождения живет в поле визуальной культуры. То есть, выходит, например, утром по ступенькам, истертыми поколениями и которые никто не красил никогда в зеленый цвет, трогает руками стену, которую никто не красил никогда в такой же зеленый цвет, но уже с красной полосочкой, выходит на тротуар с брусчаткой, на которой никто не паркуется кроме скутеристов и велосипедистов, идет в булочную покупать багет у человека, который пекарь в четвертом поколении и видит витрину, которую пекарь лично рисовал, обводя линии, которые рисовал дед пекаря – вот это и есть визуальная культура.

16938508_380468455667377_2017300326365765181_n

Но это роскошь, недоступная сейчас многим!

— В общем, да. Хотя все относительно. У нас к роскоши отношение достаточно прямолинейное. Оно выражается в деньгах.

Наверное, потому, что «роскошь» — сродни слову «раскошелиться», раскрыть, так сказать, кошелек.

— На самом деле, роскошь – это возможность быть свободным, не засорять свой мозг «мусором»,  причем не потому, что ты не хочешь, а потому что его нет вокруг. Это тоже роскошь. Я думаю, что нам предстоит еще много двигаться и развиваться в эту сторону. Но хорошо, что есть, у кого учиться. Достаточно поехать в Париж и от него — в любую сторону, чтобы посмотреть, что такое визуальная культура. Понятно, что Париж сейчас наводнен представителями несколько чуждой культуры…

21192630_466353910412164_5898261913807025486_n

6 seconds, 2017, 180х135, chinese ink on canvas

Чуждой или иной?

— То, как ведет себя иная культура, можно сказать, что она чуждая.

Выходит, по контенту иная, по манерам – чуждая?

— Да. И агрессивная. Но это тоже дает опыт – опыт сопротивления… Мне кажется надо каждому начинать с себя – создавать вокруг 5 квадратных метров визуальной культуры. Но это сложная и вдумчивая работа, особенно если не иметь вокруг визуальных ориентиров. Нужно постоянно учиться и смотреть, а что делают другие? Вы ведь помните скульптурки из покрышек во дворах? Это как раз пример того, что визуальной культурой должны заниматься люди,  специально обученные для этого.

Еще один непростой вопрос – о простоте визуальной культуре.

— Этому, кстати, учит вдумчивое отношение к восточным практикам. В первую очередь – визуальным. В самую первую очередь – к японской школе каллиграфии. Ведь что такое каллиграфия? Это экспрессия, выраженная в простом знаке, в который загружена максимальная информация. Когда научишься рисовать иероглиф, то научишься спокойно относиться к окружающему миру.

17457372_396539190726970_7090804143674090093_n

— Крамольная мысль, что для этого не обязательно ехать в Японию. Достаточно просто взять машину и, что называется, «забуриться» на несколько недель в Украину. Количество увиденного каждый день будет перегружать мозг. И количество интересного будет зашкаливать. А в традиционной культуре – чем ближе к западу страны, тем ее больше — очень много элементов визуальной культуры. Люди все больше окружают себя набором символом. С эстетической точки зрения они, конечно, могут быть странными. Но когда ты начинаешь вдумчиво смотреть – ты понимаешь, что это закономерности, которые живут из поколения в поколение.

Но это, преимущественно, сельская эстетика, сохраняемая традициями локального социума. А если ехать в обратном направлении, то будет все меньше села и все больше города, все больше индустриальной эстетики, которая не подразумевает декорирования – наверное, потому что это нерентабельно с экономической точки зрения? А рентабельна функциональность, даже в ущерб той же эстетике.

Насчет функциональности хочу заметить, что типичная украинская хата – эталон функциональности! Каждая деталь подчинена своей логике, ничего просто так никогда не делалось. И если где-то декор – то декор на самых важных вещах, например, на деревянных балках. Кстати, деревянные балки в степной зоне Украины могли стоить до половины стоимости всей хаты – как из-за конструктивной важности, так и из-за дороговизны дерева.

Говорят, что посещавшие резиденцию посла США на улице Покровская (параллельна Сагайдачного на Подоле) могли видеть такие балки с фрагментами текстов, которые сохранили при реставрации здания с учетом измененной функциональности.

— А мне удалось побывать в шикарных апартаментах доходного дома 1910-го года постройки в стиле модерн и сфотографировать изумительную лепнину на потолках немыслимой высоты, аутентичный (!) паркет и литые ручки в виде кистей, держащих пучки пальмовых ветвей, на всех окнах – как раз за месяц до того, как все это великолепие было содрано и выброшено в угоду дизайнерскому ремонту.

Видимо, у кого-то не было с детства воспитания визуальной культурой. Видимо, кого-то воспитывали тиражированные гипсовые «ленины» и всю жизнь жадно хотелось евроремонта с позолотой…

18057939_409365119444377_7955544570780452972_n

— Тиражом можно из любого сделать своеобразного «ленина». Можно Шевченко сделать однотипного тысячами и тогда взгляд будет просто отфильтровывать его как нечто типичное и часто встречающееся.

Действительно, не замечаем же мы с восторгом каждый серийный фонарный столб!

— При этом мы замечаем или совершенно странные столбы, или и когда их нет вообще.

Думаете, если вообще убрать Шевченко – мы все это остро заметим?

— Шевченко у нас, слава Богу, не так часто стоит  стоит и, как правило, чаще там, где надо.

Интересный был проект в своей время у Ивана Кавалеридзе, который ваял Тараса Григорьевича для Полтавы, Сум, Ромен, Прилук – это были скульптуры в стиле кубизма и очень непохожие друг на друга!

— То, о чем мы сейчас говорим – тоже элемент глобальной культуры. Во-первых, у людей не должно возникать желания плодить везде одинаковые памятники. То есть все должны понимать, что одного – достаточно. Вот жил, человек, например, здесь, прославился – здесь ему и поставили, потому что помним. Ведь во Франции же нет засилья памятников Наполеону?

Французы берут глобально — одноименными коньяком и тортом.

— Тем не менее, есть памятник Наполеону, есть такому королю, сякому, они стоят, и никто их не трогает. Потому что это уже часть истории страны, какой-бы она ни была.

С другой стороны, говоря об отрицательных героях прошлой истории, мы же должны показывать их? Иначе мы будем показывать пальцем в пустоту, и место отрицательного героя тогда может занять кто-нибудь другой.

— Это — во-первых. Человеческая память, в частности, и коллективная память, в общем, очень короткие. Во-вторых, человеком очень легко манипулировать. Поэтому памятники должны оставаться. Может быть, не в таком количестве, как они были, но все-таки. И, наверное, с измененной подписью. Например: «Владимир Ильич Ульянов» и перечнем всего, что он натворил.

Что-то типа: «Гениальный теоретик и преступный практик»?

— Несколько витиевато, но в целом примерно так. Любой школьник  должен подойти и прочитать что-то типа такого: «Построил СССР и своими декретами угробил двадцать пять миллионов человек». Пусть даже безоценочно. Потому что любой нормальный человек сам должен себе сказать – угробить миллионы людей очень плохо! И для этого тоже надо развивать как визуальную, так и общую культуру, спокойное отношение к истории. Ее менять бесполезно и переписывать бессмысленно.

Лучше заняться будущим?

— Лучше заняться настоящим. Будущее наступит само. Согласно индийской мудрости, сегодня ты там, куда начал идти вчера, а завтра ты будешь там, куда движешься сегодня.

 

 

Материалы на похожие темы

Комментарии